Небесная вышивка

Памяти мастера — золотые руки Юрия Тютрина

Десять лет с нами нет курганского мастера — золотые руки Юрия Тютрина, создавшего уникальные образа на ткани. Он ушел рано, в возрасте 55 лет, в самом расцвете творческих сил.

Дар создавать образа пришел к Юрию Николаевичу в зрелом возрасте. Он был майором милиции, ездил в «горячие точки», пережил тяжёлую болезнь отца, а после выхода на пенсию неожиданно для всех и даже для себя самого взял в руки нить и стал вышивать иконы. Лики на них получались словно живые. Сам Юрий Николаевич говорил, что «иконы для него — окно в мир горний».

Чтобы творить, Юрий Тютрин разработал собственные уникальные графические схемы. По цветам подбирал каждую ниточку, используя в создаваемом образе огромнейшую палитру оттенков. Перед работой обязательно читал правила Вселенских соборов, получал благословение в храме. Изучал все рукописные источники о том или ином святом, лик которого собирался делать, при наличии смотрел фотографии, портреты. Чтобы воссоздать на ткани первоначальный облик Далматовского монастыря, каким он был до революции, Юрий Николаевич нашел уникальные фотографии этого памятника архитектуры, которые, как оказалось, сохранились в библиотеке конгресса США.

За шесть лет кропотливого труда Юрий Тютрин создал несколько тканых полотен с зауральскими храмами и двенадцать икон — все они ликовые, на создание каждой уходило полгода. Меня более всего поражала святая великомученица Елизавета.

Великая княгиня, как родственница царя Николая II, была казнена на окраине Алапаевска в 1918 году, тело её было сброшено в шахту рудника. Основательница Марфо-Мариинской обители милосердия великая княгиня Елизавета Фёдоровна сделала для простых бедных людей столько, что уже при жизни была, как икона. Поэтому казалось невозможным запечатлеть на ткани столь проникновенный взгляд. На полотне Юрия Тютрина Елизавета словно живая, смотришь на нее неотрывно, поражаясь мастерству человека, отобразившего дивный лик.

К сожалению, о судьбе именно этой иконы теперь ничего не известно. Юрий Николаевич не успел передать её в дар, поскольку свои работы он именно дарил. К примеру, в художественном музее находится Спас Нерукотворный; в Далматовском монастыре — преподобный Далмат. Курганской епархии была преподнесена Иверская икона Божией Матери. Несколько переданных в дар икон покинули пределы Курганской области.

Я как-то спросила Юрия Николаевича, не тяжело ли расставаться со своими творениями, созданными таким кропотливым трудом? Он, улыбаясь, отвечал: «Нисколько. Они же мне не принадлежат. На все воля Божия».

Помимо данного свыше дара в жизни Юрия Тютрина было ещё одно промыслительное событие. Как-то в его квартире случился пожар. Огонь вспыхнул неожиданно и без видимых на то причин. Всё выгорело дотла: деньги, вещи, документы, кроме икон… Среди гари и копоти они оказались совершенно не тронуты пламенем, хотя нити, ткани, пластик, лак должны были расплавиться в первую очередь. Тогда даже пожарные разводили руками, как такое возможно. Кстати, они так и не смогли обнаружить очаг возгорания.

В последний год жизни Юрия Тютрина на его долю выпали трудности и испытания. Росли цены на расходные материалы для икон и киотов, поиссякли спонсоры. Пенсии, которую Юрий Николаевич почти всю тратил на образа, катастрофически не хватало. Он часто сетовал: «Мы свои традиции теряем. Все настоящие стремления в России существуют на голом энтузиазме, безо всякой поддержки».

Как и многие художники в нашем мире, он был добрым, ранимым и очень одиноким. И как всякий человек — со своими слабостями. Но, преодолевая все трудности и искушения, до последних своих дней он творил.

Когда Юрия Тютрина не стало, многие лишь тогда поняли ценность и уникальность его работ. Ведь большое видится на расстоянии, особенно когда это расстояние уже неизмеримо человеческими мерками.

Фото из архива автора.